Нечисти - О`Санчес

Во-во… А теперь он в самый нужный момент обессилел и идет на встречу с тем, кто сумел заметелить насмерть всех его родных во главе с самим дядей Петей. Коленки у Лехи дрогнули. А против него только он с Аленкой плюс дубинка в семьдесят сантиметров длиной да в четыре толщиной. Ага, еще и пробирка, в которой сидит вражеский же слуга! Чудненько… Леха медленно и нервно осознавал, в каком капкане он очутился. Он ничего не может поделать с этой Древней Ночью, он ничего о ней не знает и даже не удосужился расспросить о ней этих… городских Женю и Славу, которые знают хоть что-то. Хоть бы Мурман был рядом… Леха остановился, напрягся, зажмурясь, во всех красках представляя себе верного пса… Не появится, так хоть почувствует, что Леха его зовет?.. Ни фига. Ладно. Тогда он пойдет домой. Пешком. Через… Нет уж, на хрен крюка давать, через Лейтенанта Шмидта пойдет. Пускай трус, но вот так и никак иначе. Страшно – не то слово. Леха уловил движение краем глаза и повернул голову вправо. (Только в это мгновение он врубился, что город сделался недвижим, темен и беззвучен, почти беззвучен. Некоторые, редкие правда, фонари, многочисленные витрины и окна горели, но Леха не столько видел это, сколько ощущал, потому что электрический свет распространялся как-то иначе, вне Древней Ночи. И луны не было, и звезд… Шум только от его шагов и дыхания, а если остановиться и задержать выдох, то где-то далеко идут шумы, но что они такое – неясно. Интересно, это его колдовской силой «Денежки медовые» не подчинились Ночи?..) О-о-аа!..

Медный всадник. Он смотрел прямо на Леху, и глаза его светились багрово и грозно. Конь под ним был по-прежнему неподвижен, а Бронзовый Царь – Леха вдруг понял его – силился, в одном из любимейших своих воплощений, воспользоваться Древней Ночью, сбросить вековое заклятие и вернуть себе жизнь, пусть мертвую, загробную, но позволяющую ощущать и хотеть, вернуть и вновь воцариться над проклятым местом, над запредельем, неиссякаемым источником мощи и бед, жадно пожирающим судьбы, силы, жизни, взамен дающим иные судьбы, иные силы и то, что кому-то кажется жизнью… Ведь это он, еще в той, первой жизни нашел, учуял, раскрыл этот источник, в надежде обрести желаемое, но твари, подлые нечистые твари отняли у него принадлежащее ему по древнему праву… Подойти, червь, подойди же скорее, отдай свою кровь… Леха сумел отвернуться и освободиться от зова. Леха понял и то упорство, с которым мать хранила его городскую жизнь от всех видов колдовства. В Питере легко обрести, но пропасть – гораздо легче, как на заколдованном болоте, в липких глубинах которого полно кладов и тех, кто их искал…

– Аленка, выходи в полный размер и держись поближе. В оба смотри, охраняй, ибо стремно мне, как никогда раньше! Вру: разок и страшнее было, но – временно обошлось. Вот и сейчас прорвемся. Главное – ни к чему такому не подходить.

Леха бормотал вслух, и голос его подрагивал. Аленка скользила справа рядом, и как-то получалось так, что две волны ее двадцатиметрового тела шли впереди Лехи и сзади, создавая дополнительный барьер между ним и Ночью.

– Нет, Аленка, то же самое, но слева. Переместись. – Леха вынул дубинку и вытянул ее на всю длину. Аленка послушно переместилась по левую руку. Ее Леха тоже слегка чувствовал, и если бы можно было заподозрить в змее эмоции, то Леха определил бы то, что он в ней чуял, как восторг и удовольствие узнавания. – Ну-ну, хоть кому-то здесь хорошо… Надеюсь, хоть ты не сбежишь и не предашь… А, Аленка?

Аленка откликнулась на прямой вопрос усомнившегося повелителя, потянулась к нему упругой веткой своего языка, трепетно огладила в несколько быстрых и мягких тычков грудь и лицо: счастье – счастьем, – словно бы отвечали ее неподвижные глаза, – а повелитель – это повелитель.

– Н-ну ладно тогда, дальше пойдем. А все-таки любопытно: дядя Саша мой страх убрал перед этаким урловищем или я сам так быстро к тебе привык? Или я еще раньше, от Мурмана и папаши, закалился на монстроузов? Как считаешь, зеленая?.. Да ползи-ползи, не отвлекайся, это я так болтаю, чтобы страх заглушить… А еще побежал этого ловить, типа поднимите мне веки… Нет уж, сначала стабильность силы, а потом уже, не по запарке и не на глюках, матч – Пересвет – Челубей. Надо же, а мост не разведен… И в то же время разведен. Не ловушка, нет?

Колдовским зрением Леха видел привычную «дневную», сведенную дугу моста, а обычным, задвинутым на периферию сознания, угадывал контуры поднятых почти вертикально двух частей центрального пролета.

Даже и здесь, на набережной, откуда было видно далеко и вправо, и влево, по Английской и Дворцовой набережным и на Васильевском, через Неву, не ощущалось ни ветерка, ни движения, ни зву… Непонятно, то ли гудок, то ли плеск… Видимо, звуки издают те, кто способен на это в Древнюю Ночь… Но никого не видать. Леха вертел головой, мучимый букетом одновременных несовместимых желаний: рассмотреть как следует пустынный, обезлюдевший город, принадлежащий тебе одному, увидеть все-таки что-нибудь живое, кроме него и Аленки, не видеть и не встречать никого и благополучно добраться до квартиры (Лехе почему-то казалось, что дома все новые силы вернутся к нему и Древняя Ночь отступит перед ним, как только что в «денежках»…). Прямо и чуть правее перед ним, сразу за Невой, Румянцевский садик, еще правее – Первая линия, по которой он и дошлепает до Тучкова моста. Перейдет через Тучков, а там рукой подать! И в садик он заворачивать, естественно, не будет… потому что в нем что-то не так, непривычно выглядит… Ох ты! Оказывается, не в садике дело, а в сфинксах! Пропали, точняк! Леха не почувствовал в этом странном факте ничего неприятного для себя, но на всякий случай вгляделся получше, стараясь попеременно задействовать обычное зрение и колдовское. Нет, в любом варианте оба постамента были пусты. Может, на реставрацию увезли… Хм, странно все же.

Познабливало. Леха начал было на ходу энергично махать руками и ногами, зная, что интенсивный бой с тенью по крайней мере согревает, но опять неведомая ему раньше осторожность заставила пригасить резкие движения и возгласы… Вперед, на мост и сквозь пролеты, у него получится, он право имеет, да, он же колдун, а не тварь дрожащая…

Леха уже вступил на мост, когда вдруг громкий, отчетливый всплеск заставил его сойти с середины проезжей части моста и подойти поближе к краю. Вот он! Сфинкс. Оживший! Громадный каменный лев с теткиной головой в высокой шапке-тиаре (либо гигантская тетка, в фараоновской бородке, с львиным телом, но тоже в шапке), сфинкс, медленно выбиралась из воды – с нее текло, отсюда и плеск – как раз недалеко от моста, там где спуск к воде… Лехе сверху было очень хорошо видно, как правая задняя лапа сфинкса своротила гранитную ступеньку и соскользнула в воду.